Гостьей программы «Что это было с Татьяной Бур» стала супермодель и филантроп, основательница фонда «Обнаженные сердца» Наталья Водянова. В эфире RTVI она рассказала о том, зачем нужна инклюзивность в модной индустрии, как правильно работать с людьми с нарушениями развития, почему бизнесмены обращаются к ней за помощью, сколько на самом деле детей с аутизмом в России, а также как ее благотворительный фонд смог пережить пандемию.

Об инклюзии. «Инвалидность не дискриминирует. Тем более, когда мы говорим про ментальную инвалидность. Она может случиться в абсолютно любой семье. В любой семье может родиться ребенок с аутизмом или с церебральным параличом. От этого никто не застрахован. Поэтому инклюзия, какая бы она ни была, она крутая. Потому что нет, это не только для бедных или для богатых. Это для всех».

О перспективах трудоустройства людей с особенностями развития. «Мы сейчас сделали пилотную программу, которую проспонсировала компания Coca-Cola. В чем будет программа? В подготовке фондов, которые работают с молодыми людьми с особенностями, чтобы они могли знать, как искать работу для своих подопечных и как своих подопечных подготавливать к этим интервью. <…> Другая сторона нашей работы – это именно работа с компаниями, которые готовы взять человека с аутизмом».

Водянова отметила, что при приеме на работу человека с интеллектуальной инвалидностью компания должна выстроить и подготовить для него пространство, вдобавок коллеги должны понимать, что работа с человеком с особенностями нуждается в особом подходе.

«Это очень важная программа, потому что мы, конечно, как организация очень против того, чтобы у людей с особенностями развития было такое: „Вот теперь вам есть удаленка, и там ваше пространство, и вы там работаете”. Как у любого человека, у него должен быть выбор — работать на удаленке или приходить в офис».

О сильных сторонах людей с аутизмом. По мнению Водяновой, компаниям может быть экономически выгодно принимать на работу людей с аутизмом, поскольку мировая практика доказывает, что у этих людей есть свои сильные стороны.

«Почему? Потому что это люди, которые очень честные. Это просто часть их состояния. Они не умеют обманывать. Они прямолинейные. Они очень усидчивые. Это тоже немаловажно в каких-то, например, бухгалтерских задачах. Или если это рецепционист. [В IT-бизнесе] несколько лет существует же программа у Microsoft, в рамках которой они нанимают на работу людей с аутизмом.

О тренде на инклюзивность в модных домах. «Я считаю, что это круто. Потому что про что угодно можно сказать, что это хайп. <…> Хайп — это не обязательно что-то плохое. Если ты хочешь привлечь внимание через какой-то месседж, который крутой, который никому точно не мешает. Ну кому мешает то, что классная девчонка в инвалидном кресле выехала на подиум? Уау, такой момент для нее, такой момент для аудитории в зале, такой момент для всех людей, которых она представляет. Представляете, что это вообще значит для этих людей? Потому что за каждым таким человеком как она, стоит целая семья и стоят специалисты, которые ей помогают, стоят люди, которым она не безразлична. И это такая волна суперпозитива. Если им это еще помогло в бизнесе, да вообще класс — все выиграли».

Об отказе СК возбуждать уголовное дело против петербурженки, выгнавшей с детской площадки детей с особенностями развития. «Я уверена, эта женщина пожалела о содеянном тысячу раз. Было просто привлечено столько внимания. И это, может быть, наказание и результат, которые даже важнее для нашего движения в сторону инклюзии. Мы, как благотворительная организация, не за то, чтобы этот человек обязательно должен быть наказан тяжело. Нас радует то, что общество в принципе не согласно с этой женщиной, не согласно с этим примером поведения. Это, в принципе, самое главное, что произошло в этой ситуации».

Об отношении к детям с инвалидностью. «Сегодня все-таки рождение ребенка с особенностями в семье — это не приговор. У [родственников] есть хоть какая-то информация, они уже более осведомлены. Они понимают, что когда они придут на детскую площадку, у них есть право быть там со своим особенным ребенком. Это результат многолетней работы и труда, в том числе привлечения внимания».

О реальном количестве детей с аутизмом в России. «Минздрав Российской Федерации сам с этим соглашается, что как минимум 1% живет с аутизмом. При этом диагноз поставлен официально только 36 000 детей. Но в реальности их 300 000. И вот представьте себе, сколько специалистов нужно подготовить, для того чтобы закрыть эту проблему, закрыть этот вопрос».

О том, чего не достает детям с инвалидностью и их родителям. «Нет ресурсных классов. Нет специальных тьюторов, нет специалистов. У учителей нет знаний и методов с доказанной эффективностью, с которыми они могут внедрить ребенка с особенностями в школьную программу. <…>

Недавно Минздрав принял клинические правки в законодательство, которые позволят вообще этот диагноз [аутизм] ставить. И специалисты будут подготовлены. И диагнозы будут поставлены. <…> Но толку от этого? Потому что сейчас другие министерства тоже должны внести свои определенные правки, для того чтобы адаптироваться к тому, что случается дальше с этим ребенком. Это будет их задачей. Поэтому Минздрав — тут они ничего не могут сделать.

Но есть программы с доказанной эффективностью, программа «Ранняя помощь», есть программа «Ранняя пташка для родителя», которая помогает родителям понять, как помогать своему ребенку. Но я понимаю, почему для государства это очень сложно. Потому что мы каждый год урезаем бюджеты в министерстве образования. А должно быть все ровно наоборот».

О работе фонда «Обнаженные сердца» в пандемию. «Мы пропустили год форума. Это важный стимул для организаций, для специалистов, с которыми мы работаем. Это важный обмен информацией. У нас были потери. И, конечно, изначально то, что наши дети не ходили в свои программы, — это была катастрофа. Первые несколько недель никто не понимал, что с этим делать. Но мы собрались с силами и просто перевели довольно-таки быстро, за считанные недели, всю работу в онлайн».

Водянова добавила, что потрясения начала пандемии в конечном счете принесли и позитивные последствия.

«До пандемии родитель приводил своего ребенка и уходил. А здесь родитель или представитель ребенка был со специалистом онлайн 4 часа в день порой. И родитель гораздо лучше стал понимать, что мы делаем такого, как мы общаемся с его ребенком, какие процессы работы, почему ребенок прогрессирует, почему он начинает показывать успехи. И какие-то, конечно, аспекты нашей работы родители принимали в жизнь в общении со своим ребенком. То есть они продолжали нашу работу уже офлайн».

О том, зачем компаниям быть социально ответственными. «Компании, у которых нет социальных миссий, внедренных и внутри организации, и просто внутри миссии компании, обречены на провал», — убеждена Водянова.

Она рассказала, что в качестве инвестора часто консультирует компании, куда им лучше направить средства.

«Это то, зачем ко мне приходят бизнесы. Они приходят за миссией. Они приходят за пересмотром того, что они делают. Потому что очень часто стартап проходит столько процессов итерации продукта, что изначальная миссия может видоизменяться, просто реагируя на потребителя. Это то, что мы делаем. Потому что мы ангельские инвесторы. И у нас очень маленький чек. Но мы помогаем компании решить глобальные, важные для компании вопросы».

О дизайнерах с инвалидностью, меняющих моду в России. «Есть дизайнеры, как Владимир Ахапкин, даже в нашей стране. Человек в коляске. И он классный. И он открывает магазин. И у него все хорошо. Он прошел сложный тернистый путь становления в реализации своей мечты. Но да, он пионер, он trailblazer, для него это сложно. Он еще столкнется с миллионами препятствий. Но он показывает своим примером, что это круто и что он тоже имеет право и место в этом пространстве <…> Но, конечно, он всегда думает о таких людях, как он. Поэтому он делает из своей инвалидности какую-то фишку. Его одежда более комфортная для всех, потому что он знает, насколько важно, чтобы одежда была комфортной, когда ты долго сидишь».

О любимых мобильных приложениях. «Flo — это приложение для женщин и самая большая платформа для здоровья вообще в мире. Там уже 200 миллионов пользователей. И изначально это продукт для того, чтобы как бы знать, когда придут твои месячные. Это такой серьезный продукт с AI [Artificial intelligence — „искусственный интеллект”], который помогает женщинам жить более полноценной жизнью, владеть информацией о своем теле – и, значит, быть сильней, эффективнее».

«У PicsArt-а прекрасная миссия. Он делает художником абсолютно любого человека. Его фаундер, Ованнес Авоян, смотря на свою дочь, которая просто пришла к нему заплаканная из школы, потому что там у нее не получалось что-то в рисовании, сказал: „Я построю лучшие „тулы” для творчества онлайн, чтобы такие дети, как моя дочь, никогда не чувствовали, что не могут быть креативными». Он построил феноменальный бизнес».

О важности системной благотворительности и работе с государством. «Наши программы реализовываются в реальных школах и детских садах. Это ставки государственные, которые выделяются учителям и тьюторам. Мы работаем системно. Это наш подход, это то, чем мы гордимся. Если что-то случится и фонда не станет, эти учителя и специалисты уже подготовлены, они внутри государственной системы образования. Нам повезло все-таки встретиться с какими-то бюрократами, которые готовы идти навстречу. Это прекрасно. Мы им благодарны. Все остальное — это просто вопрос времени».