Российского журналиста объявили нежелательной персоной в Латвии. Об этом 18 февраля в своем твиттере сообщил министр иностранных дел страны Эдгар Ринкевич.

«На основании ч. 2 ст. 61 Закона об иммиграции я принял решение о включении гражданина Российской Федерации Владимира Соловьева в список нежелательных лиц Латвийской Республики. Для Латвии не приемлема глорификация [прославление] нацизма в любой форме», — написал Ринкевич.

Сам Соловьев в разговоре с РИА Новости заявил, что поговорит с адвокатом насчет иска к запрету на въезд в Латвию. «Видно, господин министр совсем не разобрался. Тем более, как я понимаю, наш канал там не транслируют, и он судит по Twitter сторонников Навального, а не по реальному тексту передачи, в которой звучала фамилия нацистского преступника Гитлера и не только его», — сказал телеведущий.

В Союзе журналистов России агентству заявили, что рассматривают запрет как «выдавливание» русского языка и российских журналистов из информпространства Латвии.

Во время эфира передачи «Вечер с Владимиром Соловьевым» на телеканале «Россия 1» от 15 февраля телеведущий сказал, что не уважает оппозиционера Алексея Навального. В частности, Соловьев сравнил политика с немецким диверсантом времен Второй Мировой Отто Скорцени и лидером нацистской Германии Адольфом Гитлером. Их телеведущий назвал «смелыми» людьми.

«Отто Скорцени был бескомпромиссно смелым человеком. Правда, закончил свою жизнь осведомителем израильских спецслужб, но это уже другая история. Но от этого он не переставал быть нацистским преступником. Да и Гитлер, кстати, был очень смелым человеком. В отличие от этого гульфикфюрера, не косил от армии. Воевал и воевал доблестно во время Первой мировой войны», — сказал Соловьев в эфире, отвечая на слова одного из гостей о том, что он относится к Навальному с уважением.

Депутат Госдумы от КПРФ Валерий Рашкин направил запрос генеральному прокурору Игорю Краснову с просьбой проверить слова телеведущего на оправдание экстремизма и нацизма. После эфира Соловьев в разговоре с РБК объяснил, что его слова нельзя толковать как реабилитацию нацизма. «Я сказал, что личная смелость Гитлера не являлась оправданием его поступков», — подчеркнул он.