Уже неделю не стихают споры вокруг одного из ведущих медучреждений России. Несколько сотрудников потребовали отстранить нового директора НИИ детской онкологии в центре имени Блохина, а еще указали на проблемы с зарплатами и плесень в палатах, где должны находиться дети. И это происходит не в рядовой больнице, а в медцентре, куда едут лечиться со всей страны. Но в руководстве онкологического центра говорят, что обвинения надуманы. Что на самом деле происходит в центре Блохина и как это сказывается на пациентах, разбиралась корреспондент RTVI Елена Светикова.

Максим Рыков и Георгий Менткевич — заместители директора Института детской онкологии, который входит в крупнейший в России онкоцентр имени Блохина. Через три месяца после того, как в их подразделении сменилось руководство, они записали видеообращение.

Новая команда не сработалась со старой. И это заметили пациенты и их родители. Про то, как изменилась работа врачей, они написали президенту Владимиру Путину. Письмо подписали 25 человек. Они же стали участниками флешмоба в соцсетях с хэштегом #спаситедетскийинститут.

Тамара Цветкова привезла свою пятилетнюю дочь Веронику в Москву из Смоленска. В родном городе ей помочь не могли. Там вообще нет детского онколога. Тамара с Вероникой лечатся здесь по квоте ровно год. Все изменения в отделении происходили на их глазах.

Тамара Цветкова, мама пациентки: «Мы знаем, что пришло новое руководство. И тут резко стало много врачей в коридорах: конференции, бешеные глаза, все с папками. Они даже не обходы не могли попасть. Я не знаю, что у них внутри происходило, чем их так там напрягали, но все были как замученные, чтобы анализы узнать, мы вылавливали доктора».

Что не устроило специалистов и почему они решили уйти, они сами рассказали в видеоролике: «Долгие годы дети получают лечение в ужасных условиях, отсутствует банальная вентиляция, стены поедает плесень. Палаты переполнены больными, при этом уже 20 лет тянется строительство новых корпусов. Начисление зарплаты превратилось в закрытый и несправедливый процесс, который направлен на выдавливание неугодных».

Тамара подтверждает все, о чем рассказывают врачи, которые решили уволиться. Она даже в курсе проблем с начислением зарплат.

Тамара Цветкова, мама пациентки: «У родителей страх: столько времени лечил один врач, и вот сейчас он возьмет и уйдет. Они говорят: „Что делать, что делать”. Наш врач уже ушла в отпуск, скорее всего она не придет».

Пока конфликт не разрешен, дочь Тамары передали другому врачу.

Тамара Цветкова, мама пациентки: «Наш третий этаж обратился к президенту. Новое руководство назвало нас неадекватными родителями. СМИ к нам не допускают. Все за забором».

Через день после этого интервью нашу съемочную группу без проблем пускают в больницу. Мы свободно снимаем в детском отделении и знакомимся с Вероникой.

Руководство клиники, кажется, готово ответить на все вопросы. Нам рассказывают, что в июне новым директором Детского института назначили Светлану Варфоломееву. Сюда, на Каширку, она пришла из Детского онкологического центра имени Димы Рогачева. Это главная детская онкологическая больница России. По словам администрации, Варфоломеева должна была ввести электронный документооборот и внедрить новые технологии, которые уже работают в центре Рогачева. Рыков — один из «бунтарей» — считает, что цель была иной.

детская гематология блохина

Фотография: Станислав Красильников / ТАСС

Максим Рыков, заместитель директора НИИ Детской онкологии и гематологии: «Нам всем предлагали уволиться. На мой прямой вопрос, хочет ли она заменить всех специалистов на людей из центра Рогачева, она сказала „да”. Это понятная схема. Рейдерский захват».

Алексей Бутенко, главный врач НИИ Клинической онкологии, НМИЦ им. Блохина: «За три месяца доктор Рыков находился на работе всего неделю. Он был в отпуске, он был на больничном листе, он практически не бывает на работе. Откуда у него такая информация?»

Главный врач НИИ Клинической онкологии Алексей Бутенко начал работать в Институте Блохина два года назад, когда во всем центре полностью сменилось руководство. Бутенко говорит, что цель тех, кто управляет больницей сейчас, — в обеспечении прозрачности всех процессов: чтобы лечить людей без взяток и хитрых схем. Жалобы коллег на нищенский доход он называет враньем.

Алексей Бутенко, главный врач НИИ Клинической онкологии, НМИЦ им. Блохина: «Средняя зарплата докторов — в районе 140 тысяч рублей. Зарплата может разниться в зависимости от профиля отделения».

Цифры, которые называет Бутенко, никак не сходятся с выписками о зарплатах из ролика врачей. Из квитанции за май этого года следует: сотрудник медучреждения получил 13 352 рубля ($205) за 19 дней работы. В июне, после прихода нового руководства, доход падает до 7 332 рублей ($112) за 18 дней работы. Дальше — хуже. В августе человек получает 1 785 рублей ($27), правда, за семь рабочих дней.

Следующая ведомость из того же видео иллюстрирует начисление повышенных зарплат лояльным сотрудникам — 540 тысяч рублей (это $8 300). Но важное уточнение: зарплата эта не одного работника, а четверых. То есть у каждого, по идее, выходит тот самый нормальный оклад специалиста. В любом случае, говорит Рыков, разница гигантская и несправедливая.

Максим Рыков, заместитель директора НИИ Детской онкологии и гематологии: «Пациенты не идут в клинику. Центр опустел. Пациенты видят те скандалы, которые разражаются».

Рыкова не устраивает не только работа Детского института. Он уверяет, что весь онкоцентр в глубоком кризисе.

Максим Рыков, заместитель директора НИИ Детской онкологии и гематологии: «Всего в онкоцентре 1200 коек, из них 150 детских, 1050 взрослых. Так вот эта тысяча взрослых заполнена сейчас меньше, чем на половину».

Алексей Бутенко, главный врач НИИ Клинической онкологии, НМИЦ им. Блохина: «Я очень сильно разозлился. Эти информационный вбросы очень сильно мешают имиджу. На сегодняшний день такая сводка: всего в центре 1050 клинических коек. Это три института: детский, взрослый и институт радиологии. Во взрослом институте — 850 коек. На сегодняшний момент там состоит 757 пациентов».

Рыков утверждает, что в больнице не работает вентиляция. Здесь действительно душно. И напольные кондиционеры не справляются.

Елена Светикова, RTVI: «В своем ролике вы показываете палаты, где есть плесень. В них действительно лежат больные?»

Максим Рыков, заместитель директора НИИ Детской онкологии и гематологии: «Да, в них лежат больные. Вы понимаете, наш институт работает с 1976 года. И с того времени никакого капитального ремонта в нем не было».

операция в блохина

Фотография: Валерий Шарифулин / ТАСС

Владимир Поляков в Детском институте на Каширке со дня основания. Но он, в отличие от своих коллег, с новым директором Варфоломеевой сработался и даже стал ее советником. Поляков считает, что без капремонта в этих помещениях можно безопасно лечить детей еще полгода. К началу следующего года институт должен переехать в новый корпус.

Владимир Поляков, советник директора НИИ детской онкологии и гематологии: «Да, есть здание 76-го года. Здесь не было капитального ремонта. Иногда такие вещи случаются. Но на это время мы обязательно закрываем палату».

Пока мы снимаем, в публичном пространстве идет битва пресс-конференций. Сначала выступает руководство онкоцентра.

Иван Стилиди, директор ФГБУ НМИЦ онкологии им. Блохина: «По сути, если вдуматься, это обращение ко мне. Обращение несет ультимативный тон и угрозу».

На другой площадке им отвечают врачи из команды Рыкова и Менткевича.

Георгий Менткевич, заместитель директора НИИ Детской онкологии и гематологии: «Для нас было удивительно слышать от пришедших из центра Рогачева людей, что они научат нас работать».

На эту конференцию врачи пригласили Анну Барабашову. Несколько лет назад ее сына в центре имени Димы Рогачева лечила Светлана Варфоломеева. Мальчика не спасли.

Анна Барабашова, мать пациента: «В день начала третьего блока химиотерапии мне дали выписку. Был собран консилиум, где мне рассказывали, как все будет плохо и нам надо уехать. Светлана Рафаэловна делала все, чтобы я покинула клинику».

Мы приехали в центр Рогачева, чтобы узнать, что произошло с мальчиком.

Галина Новичкова, генеральный директор НМИЦ им. Дмитрия Рогачева: «Это тяжелая ситуация, очень сложная ситуация. У ребенка нейробластома. Это одна из самых загадочных опухолей. Она говорит, что Варфоломеева выживал ее из клиники. Ну это же полная ерунда. Я сама много говорила с мамой, мама не могла с этим смириться. Когда мы не можем помочь, это реальная беда, это страдание».

центр рогачева

Здание национального научно-практического центра детской гематологии, онкологии и иммунологии им. Дмитрия Рогачева Фотография: Сергей Фадеичев / ТАСС

В центре Рогачева встречаемся с Натальей Бойко из Петропавловска-Камчатского. У ее дочки Дианы врожденная онкопатология. В центре Рогачева Диана лечилась несколько лет. Девочку вела Светлана Варфоломеева. Она же через фонды помогала отправить Диану на лечение в США.

Наталья Бойко, мать пациентки: «Да, была строгая дисциплина. Каждая мама знала свое место: что делать, когда делать. Я вообще не вижу никакой связи с ней и тем, как Светлану Рафаэловну преподносят в соцсетях».

Сейчас ребенок здоров. В Москву Диану привезли на плановое обследование. В этот приезд Наталья встречалась с Варфоломеевой на ее новом месте работы — на Каширке.

Наталья читает все, что пишут про кризис на Каширке, и искренне не понимает, как все это вообще могло произойти.

Наталья Бойко, мать пациентки: «Для меня это было очень дико. Зачем к этому привлекать родителей? Нашли слабое звено, которому надо детей спасать. А сами врачи не могут решить эту проблему? Коллективно?»

Сейчас в ситуации разбирается специальная комиссия Минздрава. Результаты проверки огласят после 10 октября. На момент подготовки этого материала в отдел кадров Института Блохина поступило восемь заявлений об увольнении, четыре из них уже подписаны. Глава Детского института Светлана Варфоломеева взяла больничный, для комментариев недоступна.