В Москве уже год работает система распознавания лиц, с помощью которой оперативники могут за несколько секунд выяснить, где и когда был тот или иной человек. Специалисты говорят, что скоро силовикам будут доступны алгоритмы, способные вычислять любого даже по походке. Власти уверяют, что такая система позволяет эффективнее бороться с преступностью. Но многие жители города опасаются, что спецслужбы будут использовать камеры не только в борьбе с правонарушителями. Корреспондент RTVI Сергей Морозов познакомился с противниками системы распознавания лиц, а также встретился с ее разработчиками и проверил, можно ли ее «обмануть».
UPD. Суд прекратил дело по иску активистки Алены Поповой с требованием запретить применение технологии распознавания лиц. Она заявила, что обжалует решение в ЕСПЧ. Об этом 3 марта сообщает «Интерфакс» со ссылкой на пресс-службу суда.
29 сентября 2019 года на проспекте Сахарова в Москве прошел митинг оппозиции. Каждый участник должен был пройти через рамки металлоискателей, и многие заметили, что на этих рамках, прямо на уровне лица, установлены камеры слежения. Впервые власти получили портреты абсолютно всех участников митинга оппозиции.
Примерно в это же время представители МВД объявили, что в Москве уже почти целый год работает система «биометрической идентификации» — опознания человека по лицу. Гражданская активистка Алена Попова подала в суд на московские власти, требуя отменить эту систему.
Алена Попова, юрист: «У нас есть два иска, и оба — против системы распознавания лиц. Не против камер, которые действуют на территории Москвы, а против алгоритма, который идентифицирует каждого гражданина. Это тотальная слежка, если называть вещи своими именами».
В апреле 2018 года Алена выходила к Госдуме с картонной фигурой депутата Леонида Слуцкого (ее снимала камера слежения, это выяснилось на суде, где ее оштрафовали на 20 тысяч рублей), а потом вышла под камеры на митинг оппозиции. Девушка думает, что уже давно попала в базу данных.
Алена Попова, юрист: «Люди, которые ходили на митинг 29 сентября прошлого года, рассказывали, что видели, как у сотрудников полиции на телефонах в этой базе определенные люди помещались в рамки определенного цвета. У меня нет никаких сомнений в том, что это система тотальной слежки. Она используется не только и не столько для поимки преступников, сколько для контроля над политически несогласными гражданами».
Всего в Москве — 160 тысяч камер слежения. В январе мэр столицы заявил, что постепенно их меняют на улучшенные, с высоким разрешением, и подключают к системе распознавания лиц. Через восемь месяцев система заработает и в метро.
Сергей Собянин, мэр Москвы: «Здорово, что у нас замечательные показатели по снижению преступности. Если сравнивать за длительный период, в разы снизилась преступность: убийства, тяжкие преступления, грабежи, кражи, угон машин».
Вместе с адвокатом Кириллом Коротеевым мы считаем, сколько камер развешано на одной улочке в центре Москвы. Кирилл в суде защищает иск о запрете «биометрической идентификации».
Кирилл Коротеев, руководитель международной практики международной правозащитной группы «Агора»: «Наша правоохранительная система функционирует таким образом, что любые дела идут от человека, то есть они сначала следят за человеком, а потом за тем, что ему можно вменить. Нет никакой системы, которая позволяла бы проверить, насколько те, кто имеет к ней доступ, пользуются данными в соответствии с Конституцией и международным правом. Они могут злоупотреблять, сливать информацию за деньги, использовать для политических разборок, для чего угодно».
О том, что доступ к камерам имеют 16 тысяч сотрудников, сообщали в ГУ МВД по Москве. Там же отчитались, что пока система работала в тестовом режиме, благодаря ей раскрыли 27 убийств, 165 разбоев и больше 300 грабежей. Система видеослежения позволила раскрыть и громкое дело о похищении картины Куинджи из Третьяковской галереи. Впрочем, не все считают, что эти достижения перевешивают опасность тотальной слежки.
Художницы из арт-группы «Следуй» планируют 9 февраля провести акцию в Москве: они нанесут на лицо грим, который должен обмануть систему распознавания лиц, и в таком виде прогуляются под видеокамерами слежения.
Участницы арт-группы «Следуй»: «Прогоняя через доступные системы, мы пытаемся понять, что работает, а что нет. Потому что иногда очень простой макияж работает. То есть какие-то элементарные формы, а суперсложные считываются».
Поскольку системы распознавания по лицу действуют и в интернете, хотя там и другие алгоритмы, можно сразу убедиться, работает защитный грим или нет. Меня пришлось гримировать три раза, пока популярная система поиска в сети перестала опознавать меня правильно.
Но зачем скрываться, если вам нечего скрывать? Это обычный аргумент. Впрочем, действует он и в другую сторону.
Дана, участница арт-группы «Следуй»: «Сначала нас больше всего шокировала незаметность этого явления: новости прошли очень тихо. Куда доставляются эти данные? Это тот вопрос, который волнует всех, а не только активистов, которые думают, что это тоталитарный жест».
Мы проверили, может ли такая маскировка обмануть тот самый алгоритм, который сейчас работает на улицах Москвы, и сходили в компанию NtechLab, которая этот алгоритм разработала. Камера на входе прекрасно опознает меня, когда я надвигаю на глаза шапку-ушанку и склоняю голову под каким-то немыслимым углом. Но сможет ли она узнать меня по видео, где на щеке и на лбу нарисован глаз?
Николай Грунин, PR-директор NtechLab: «Вы не сможете нарисовать второй глаз, чтобы система распознала его как глаз».
Система опознала меня с точностью в 62%. Это значит почти полное совпадение по очень плохому видео разукрашенного до неузнаваемости человека. Это страшная сила: алгоритм действует гораздо точнее человеческого глаза.
Александр Минин, генеральный директор NtechLab: «Мы много работаем в азиатских рынках, где стандартная базовая ситуация, когда человек едет в мотоциклетном шлеме, а сейчас коронавирус, на нем еще и маска. Даже при таких условиях нам абсолютно достаточно малой части лица, которая даже не смотрит в объектив, чтобы с высокой точностью определить человека».
И какая скорость! Поиск по двум-трем миллиардам лиц меньше чем за секунду. Как? На каждое лицо составляется цифровой индекс, их сравнивают и заносят в память. Даже не надо загонять весь видеопоток. Какая грандиозная экономия: можно очень компактно уложить информацию, какой индекс, где и когда был за годы, за десятилетия.
Александр Минин, генеральный директор NtechLab: «С этим цифровым индексом лица невозможно ничего сделать. Он уникален для каждого человека, и дальше система складывает эту информацию на сервер. Если, например, преступление произошло 10 дней назад, можно просто нажать „хочу вот этого человека поискать”. Можно мгновенно посмотреть, где появлялось это лицо за день, за неделю, за любой период».
Все еще интереснее. Вы можете закутать лицо шарфом, надеть маску, ходить, закрыв лицо руками, — неважно. Уже почти готова технология, которая распознает вас по походке и жестам. Это очередная разработка NtechLab.
Совершенство технологий компенсируется несовершенством тех, кто ее применяет. Два года назад политического активиста Михаила Акселя задержали в метро по системе распознавания лиц. Уже тогда у полиции была версия этой системы для смартфона.
Михаил Аксель, член исполнительного комитета партии «Другая Россия»: «На их смартфоне находилась моя фотография из системы видеонаблюдения метрополитена, а также мои паспортные данные, мое ФИО и красный код угрозы — подпись, что я нахожусь в уголовном розыске. Они начали искать инициатора, который внес меня в эту базу. Не нашли какой-то орган, нашли только цифры мобильного телефона. Как позже выяснилось, это был оперативник».
Выяснилось, что это ошибка: то есть кто-то внес Михаила в базу уголовников без всяких оснований.
Михаил Аксель, член исполнительного комитета партии «Другая Россия»: «Я спросил: „Как меня убрать из этой базы данных?” Мне ответили: „Ну кто внес, тот и должен вынести”. Я говорю: „То есть центр „Э” или ФСБ?” Они сказали обращаться к ним. Непонятно, как у них появляется доступ к этой системе, какими внутренними протоколами они пользуются — по закону „Об оперативно-розыскной деятельности” или какой-то засекреченной информации. Внесен может быть абсолютно любой человек».
Преступность в России трудно победить не потому, что правоохранительные органы не могут кого-то поймать, а потому, что часто не хотят. Самых крупных преступников не ловят или ловят, но отпускают на свободу за взятки, или фабрикуют дела против невиновных людей. И как раз эта правоохранительная система получает в руки технологию необычайной силы и тотального охвата.