Россию на открывающемся в начале февраля 72-м Берлинском кинофестивале представят «Продукты 24» — полнометражный художественный дебют режиссера Михаила Бородина включен в программу «Панорама». Фильм основан на реальной истории «гольяновских рабов» — нескольких уроженцев из Центральной Азии, находившихся в фактическом рабстве у хозяев магазина на востоке Москвы и освобожденных в 2012 году. Режиссер рассказал RTVI о том, почему вместо документальной картины решил сделать художественную, зачем пригласил на одну из ролей одну из бывших работниц магазина и зачем снимал часть картины на своей малой родине в Узбекистане.
Фестивальная премьера «Продуктов 24» (англоязычное название фильма — Convenience Store) несильно разминулась со своим реальным сиквелом: в декабре Европейский суд по правам человека (ЕСПЧ) начал рассматривать жалобу четырех бывших работниц магазина на Новосибирской улице в столичном районе Гольяново. В ней отмечается, что на протяжении нескольких лет истцов лишали свободы передвижения, заставляли работать до 21 часа в день, при этом некоторым из них вообще не разрешалось выходить из подсобки. Ни одного уголовного дела по этому поводу до сих пор не заведено, подчеркивали в пресс-службе продюсерской компании Metrafilms со ссылкой на слова режиссера.
Михаил Бородин — дебютант в полном метре. Раньше он снимал короткометражные фильмы и документальное кино, но к этой теме у него личное отношение — одна из невольниц оказалась его соседкой. Историю их заточения он решил рассказать близко к реальности, но художественным языком: Режиссер сделал центральной линию одной из пленниц, а на главные роли пригласил профессиональных и непрофессиональных артистов — уроженцев Таджикистана, Узбекистана и Казахстана. RTVI поговорил с Бородиным о том, как снималась картина и насколько сложной оказалось работа над фильмом.
Основано на реальных событиях
Вы помните, как узнали историю «подвала в Гольяново»?
Несколько лет назад мы снимали фильм «Cotton 100%» — о сборе хлопка в Узбекистане. Летом школьников и студентов, а также служащих с госпредприятий отправляют в поля на сбор этого сырья. Так происходит много лет — даже не с советских, а с царских времен, когда в Узбекистан впервые привезли и стали выращивать американский хлопок. Я родился в Узбекистане, поэтому в детстве мне тоже приходилось этим заниматься. После того, как я вырос и уехал, мне захотелось взглянуть на этот процесс… изнутри. Так я заинтересовался темой принудительного труда в целом, которая является частью современного рабства.
Ну, а в России история про пленников из Гольяново в этой теме стала самой нашумевшей. Я стал копать, обратился в фонд «Гражданское содействие»*, который занимается этой историей уже скоро десять лет. Они помогли мне с материалом, с контактами освобожденных. Так я познакомился с Бакией и с Лейлой — женщинами, которых активисты в 2012 году вызволили из подвала магазина. Всего там было 12 человек, если считать вместе с детьми, — часть из них давно работала давно, часть к тому моменту только что приехала.
На меня произвело огромное впечатление то, что после их освобождения этот продуктовый продолжил работу. Я поехал туда, и атмосфера там оказалась ровно такой, какой она представлялась мне по сюжетам в новостях. Кстати, магазин до сих пор открыт работает, оттуда в 2016 году сбежала девушка из Казахстана. Ну и, по моей информации, семье «рабовладельцев» до сих пор принадлежит не один, а сразу несколько подобных заведений в этом районе.
Вы контактировали с движением «Альтернатива», которое занималось освобождением невольников?
Да, мы общались с главой движения Олегом Мельниковым, он стал прототипом одного из героев фильма. Но нужно понимать, что они занимаются только физическим вызволением людей из рабства. А это только начало пути, дальше должны включаться юристы и правосудие. В долгую этим занимается «Гражданское содействие».
Общаясь с журналистами, близкими к расследованию, я не раз слышал, что в самой истории всплыло много подробностей, которые делают невозможным заведение уголовного дела по факту того, что происходило в магазине.
У меня другая информация. Я думаю, что люди в правоохранительных органах, в этом запятнанные, до сих пор находятся на своих местах, вот и все.
Но мы же видим, как сейчас вполне смело сажают взяточников из МВД, и по фактам пыток в системе ФСИН тоже заводятся уголовные дела и идут отставки… Почему никаких мер до сих пор не приняли к тем, кто крышевал рабство?
Думаю, в данном случае дело вот в чем. Пострадавшими в данной истории являются люди, у которых перед лицом власти нет ни голоса, ни статуса. Их проще депортировать из страны, чем выяснять, кто и как их обидел.
Состав преступления вроде бы есть, а истцов — как будто бы нет. Заниматься мигрантами, защитой их прав и восстановлении справедливости в отношении них наша правоохранительная система не хочет и не будет. А цепочку, если взяться, придется распутывать огромную.
Для вас при работе над картиной имело значение, что вы сами — уроженец Узбекистана?
Конечно. Невольница Бакия — фактически моя соседка, она жила в соседнем районе. Я переехал в Москву в 2010-м году, живу здесь, но постоянно бываю в Узбекистане. Многие из невольников тоже были из Узбекистана.
Съемки
Вы раньше занимались документальным кино, а в случае с «Продуктами 24» решили сделать художественное. В какой момент вы поняли, что хотите из этого делать именно игровую картину?
Это был не момент, а постепенный процесс. Изначально эта история заинтересовала меня как история персонажей, живущих в чудовищных обстоятельствах — как они туда попали, и что с ними в тот момент происходило. Я старался держаться как можно ближе к реальной фабуле, но в процессе стало понятно, что рассказать ее документальным языком… представляется не очень возможным.
Почему?
Слишком много подробностей. Много героев, у каждого своя судьба. Большая семья, которая держит магазин, сменяющиеся — или несменяющиеся — работники магазина. Если про них все рассказывать, придется делать сериал на пять сезонов. Пять сезонов смотреть на страдания людей, представляете?
Поэтому было принято решение обобщить историю в виде художественного фильма, чтобы уложить эту сотню историй в одну линию. И оказалось, что документальная фактура, будучи уложенной в эту линию, не теряет своего зерна и остроты, но зато у самой истории возникает новое измерение. И в то же время язык художественного кино позволяет оставаться точным и, в то же время, деликатным по отношению к людям и их судьбам, потому что все они живые люди.
Знаете, когда я делал свой «Cotton 100%», я вдруг понял, что документальное кино — не для меня. Потому что в неигровых картинах чем хуже герою, тем лучше для режиссера. А я так просто не могу. Для меня это если не подлая, то по, по крайней мере, неправильная позиция.
Но, в то же время, в художественном кино чаще приходится сокращать и упрощать реальную историю. Вам не приходилось?
Приходилось, конечно, но картине это только пошло на пользу. Она стала цельнее и точнее. Переводить реальную историю в художественный фильм — хороший тест, остаются только значимые детали и линии, а лишние и запутывающие — отпадают. Наш фильм, все-таки, довольно собирательное изложение произошедшего. К тому же, он дал возможность понять — что предшествовало в судьбах героев истории с магазином и что было после.
Вы ездили на съемки в Узбекистан. Зачем вам это понадобилось? Ведь история про рабов в подвале магазина — очень камерная, ее можно всю снять на одной локации.
А вот как раз для того, чтобы снять предысторию героев — что происходило в их жизни до приезда в Москву. Мы снимали в моем родном городке Тойтепе (сейчас он называется Нуравшан) и в близлежащих поселениях. Жизнь и их вид начинают сильно меняться, так что мне важно было ухватить натуру, которая в последние десять-двадцать лет осталась такой, какой была.
А сам магазин вы где снимали?
В Люблино, на улице 40-летия Октября, в настоящем магазине. Он закрывался, и мы арендовали его на несколько месяцев.
Говорят, что взгляд режиссера позволяет оставаться внутри истории, прожить ее, но при этом отстраниться. Для вас снять фильм про это было способом терапии? Чтобы прожить эту историю и вынести ее из своей головы?
Нет, никакой терапии в результате не произошло, быть может, потому что сама история продолжается. Скорее, в этом был вызов: рассказать о современном рабстве, которое, к слову, существует не только в России, а во всем мире, об уродливости этого большого и омерзительного явления на примере одного персонажа — в нашей картине ее зовут Мухаббат. Когда я изложил историю и замысел продюсеру Артему Васильеву, он сказал, что «этот фильм теперь нельзя не снять». Но мы, конечно, не претендуем на решение этой проблемы — мы можем только ее сформулировать, только подступиться.
Актеры
Известно, что у вас снимались непрофессиональные актеры, которых вы подбирали по принципу типажной близости к реальным прототипам…
Кино — очень подвижная субстанция, и, поскольку мы решили работать в стилистике, близкой к документальному или постдокументальному кино, то думали, что близость актеров к типажам своих героев действительно имеет большое значение. Но в процессе работы этот метод перестал работать, он сам себя изжил.
В результате ни один актер не похож на своего прототипа. За одним исключением: хозяйку магазина Жанну сыграла якутская актриса Людмила Васильева, присоединившаяся к нашей команде в последний момент. Получилось так, что она почти один в один с реальной владелицей магазина! При этом Людмила — профессиональная актриса со стажем более 30 лет, она служит в театре, играющем классическую драматургию на якутском языке. Это ее первая роль в кино, но она потрясающе справилась с ролью главной злодейки.
Роль Мухаббат, кстати, тоже была первой в кино для Зухары Сансызбай, и она очень долго к этому шла — прежде, чем стать актрисой, она закончила юрфак МГУ с красным дипломом и долго работала юристом. Асель Тютюбаева, играющая Мавлюду — профессионал, выпускница ГИТИСа, она из Казахстана. А вот Толибджон Сулейманов, исполнитель роли Бека — он не профессиональный актер, а студент Академии нефти и газа, уроженец Узбекистана; это было прямо стопроцентное попадание. Ну, и во время съемок в Узбекистане с нами работали замечательные местные артисты; в этой республике вообще отличная актерская школа.
У них было какое-то личное подключение к теме? Тяжело ли им было проживать жуткий опыт своих персонажей?
Мы проводили специальную подготовку для актеров, помогая им привыкнуть к камере — нашли реальный магазин, проводили там репетиции — и все время разговаривали с актерами о их чувствах по отношению к персонажам и истории. Мы старались не придавливать их трагизмом ситуации, скорее обращали внимание на ощущения от присутствия в этих обстоятельствах — и эта проработка потом дала им энергию, которая присутствует в кадре. Я считаю, что на актера не нужно давить и подстраивать его под свои нужды, — скорее, стоит ориентироваться на то, как он сам существует в обстоятельствах своего персонажа.
При этом у вас снималась одна из реальных участниц событий — будь это постановкой на сцене, ее бы назвали «свидетельским театром»…
Да. Это упомянутая мной выше Бакия Касымова. Она была пленницей в магазине, и уже десять лет она постоянно рассказывает об этом, пытается добиться справедливости и возмездия. Мы поговорили, она изложила свою историю — и снять ее в картине было нашим обоюдным решением. Она была нашим консультантом — помогала воссоздать интерьеры и обстоятельства, а потом я ей предложил сыграть эпизодическую роль. Она потрясающе органично существует в кадре. Три года общения дали о себе знать.
Ей не было тяжело это играть?
Мы говорили с ней об этом. Она только выразила радость от того, что эта история представлена теперь и в виде фильма. Повторюсь, ей важно постоянно рассказывать эту историю постоянно, она все время возвращается к этому.
Зачем это снято
Ваш дебют в полном метре сразу попал на Берлинале. Как вы думаете, что больше заинтересует публику европейского кинофестиваля — социальное звучание фильма или очередной триллер про заточение?
Загадывать сложно, ну и было бы странно, если бы я заранее делал такие предположения. Лично для меня важно, что это большое кино, и что у сюжета есть своя, художественная, а не только публицистическая ценность. А саму историю можно прочитать на Википедии, или в материале Елены Костюченко, для этого не нужно было делать игровую картину.
Другое дело, что я совершенно точно знаю, какой вопрос я услышу после премьеры «Продуктов 24»: почему люди просто не встали и не ушли из открытого магазина, в который каждый день приходят покупатели? Этот вопрос задавали все — следователи в кабинетах, продюсеры на питчингах… В нашем с актерами случае этот вопрос звучит — немного иначе: почему я терплю насилие и не ухожу при первой возможности? В некотором смысле можно сказать, что вся картина пытается если не ответить на него, то по крайней мере обозначить.
Беседовал Алексей Крижевский
* организация признана в России иностранным агентом